Радикальное преобразование: Никаб – это революция, а не традиция 

Худиев Сергей - публицист, богослов 

Основная причина для запрета никаба лежит на поверхности и мало связана с религией как таковой. Преступники, как правило, мужчины и очень часто не-мусульмане, охотно используют никаб, чтобы совершать различные правонарушения – от краж до убийств. 

Глава Совета при президенте РФ по правам человека (СПЧ) Валерий Фадеев заметил, что «никогда в России... не носили никабы... это факт». В самом деле, никаб никак нельзя назвать традиционным для российских мусульман. Это нечто новое и импортное.

Основная причина для запрета никаба лежит на поверхности и мало связана с религией как таковой. На днях мне попалось сообщение о краже в дагестанском магазине, совершенной женщиной в никабе. Проблема в том, что мы не знаем не только примет, но вообще того, женщина ли это. Это с таким же успехом мог быть подросток или мужчина. В других странах проблема уже достигла существенных масштабов – преступники, как правило, мужчины и очень часто не-мусульмане, охотно используют никаб, чтобы совершать различные правонарушения: от краж до убийств. 

Никаб полностью скрывает и фигуру, и лицо – что делает его идеальным маскировочным средством для преступников любого происхождения. Он прекрасно защищает от камер и глаз свидетелей, под его свободно ниспадающей тканью можно совершенно незаметно нести через весь город хоть автомат с присоединенным магазином. При этом просьба открыть лицо будет восприниматься как оскорбительная и вызывать гнев «активистов» – так что большинство людей предпочтет не связываться. 

В странах, которые столкнулись с этой проблемой раньше нас (например, в Великобритании), никаб порождает нисходящую спираль. Преступления, совершенные под прикрытием никаба, вызывают подозрительность и враждебность к мусульманам. Это вызывает понятную реакцию – как говорит одна британская мусульманка, «когда ты сталкиваешься с нападками, ты чувствуешь, что единственное, за что ты можешь держаться – это твоя религия», это приводит к росту популярности никабов, а преступникам становится еще легче прятаться среди покрытых таким образом женщин.

Поэтому причины запрета – уже существующего во многих странах, в том числе мусульманских – совершенно понятны.

При этом нам важно определиться с теми основаниями, на которых этот запрет будет провозглашен. Разные страны идут в этом отношении разными путями. 

Во Франции, например, исходят из принципа секуляризма – любые публичные проявления приверженности религии (какой бы то ни было) находятся под подозрением – а то и запретом. Например, закон от 15 марта 2004 года запрещает носить религиозные элементы одежды – такие как исламские хиджабы, еврейские ермолки, сикхские тюрбаны и большие христианские кресты – в государственных школах.

Такой подход имеет целый ряд проблем. Он является идеологическим, а не прагматическим – как на старом советском плакате «Религия – яд, береги ребят». Обеспокоившись влиянием радикальных исламистов, французские законодатели решили запретить и хиджабы (а это просто головной платок, закрывающий волосы, и вовсе не признак экстремизма), а кресты, ермолки и тюрбаны попали под раздачу просто чтобы соблюсти равенство. Французское государство решило в равной мере наехать на экстремистов, не-экстремистов и вообще не имеющих отношения к делу граждан. 

Но религии никуда не исчезнут из общества, если объявить их «нежелательными». Все, чего можно таким образом добиться – это помешать нормальной интеграции граждан в общее всем государство и подорвать их лояльность. Пытаясь выдавить религию из общества, вы только выдавливаете ее в подполье – где в темноте происходит какое-то не очень понятное, но пугающее брожение.

Гораздо более разумным представляется подход, который до сих пор проявлялся в России – государство сотрудничает с религиозными общинами, проявления религиозности воспринимаются с благожелательным уважением. У нас есть соседи и сограждане разных мировоззренческих убеждений, и это нормально. За столетия мы научились жить вместе, и мы бережем эту традицию.

Консерватизм – это готовность опираться на уже сложившуюся традицию, уже накопленный опыт жизни общества. Он противостоит всякого рода революционности – попытки переформатировать общество по тем или иным идеологическим лекалам.

Существуют два вида революционеров – условно говоря, «слева» и «справа». 

Революционеры «слева» всегда говорят о прошлом плохо – и рвутся разрушить «старый мир», чтобы воплотить свои представления о прекрасном. Революционеры «справа», напротив, апеллируют к какому-то прекрасному, священному прошлому – к которому надо вернуться. Это прошлое всегда оказывается воображаемым – и столь же утопичным, что и «светлое будущее» революционеров «слева».

Никаб в этом отношении не консервативен – наоборот, он продвигается «революционерами справа», как один из символов – и инструментов – радикального преобразования общества. И это – еще одна причина сказать нет.

У мусульманских народов России есть свои, прекрасные и заслуживающие уважения обычаи. Никаб в их число не входит.